Куцына А.В.

Звонок в другую жизнь

Если мы будем искать счастья, не зная, где оно,

мы рискуем с ним разойтись…

Ж.-Ж. Руссо

Весь декабрь стояли ужасные морозы. Обилие народа на улицах города

можно было встретить только в часы-пик, то есть утром и вечером, когда люди торопятся на работу и обратно. В спешке холод не так чувствуется. А вот увидеть человека, прогулочным шагом идущего по заснеженной тропинке… таких любителей острых ощущений не нашлось.

В то утро природа решила сделать передышку. Зима как-то подобрела в преддверии праздника. Я проснулась рано, но еще часа два пролежала в постели, пытаясь досмотреть свой сон. Не вышло. Отлично… Не спать – значит есть. Есть не хочется – значит заниматься делом. Встала, умылась и принялась за уборку квартиры. Я вытирала пыль с подоконника, а за окном в это время машины то и дело мелькали из стороны в сторону, будто стремясь догнать кого-то; люди же с необычайной легкостью и быстротой лавировали среди сугробов, пытаясь попасть в магазины (а еще говорят, что только пьяному море по колено). Нет, все-таки наш народ самый занятой. Живем по принципу: «Работа сегодня, а праздник через неделю… Успею!».

Квартира блестит – все замечательно. Время как-то незаметно пролетело. На мое хорошее настроение пока еще никто не посягнул: Новый Год будет незабываемым.

Около получаса я сидела на диване с едва заметной улыбкой на лице, как вдруг раздался телефонный звонок.

- Алло, Оля, привет… с наступающим!

- Ты чего, Лен, какой «наступающий»?! Почему дома еще??

- Я… извини… планы отменяются…

Не дождавшись дежурных объяснений, я положила трубку. Не это, так другое обязательно должно было случиться. Я чувствовала какой-то подвох: не мог у меня Новый Год пройти на все 110%, чудес на свете не бывает.

Бой курантов… Считаю про себя (привычка с детства)… «Двенадцать!» – Ура!!! Шампанское, салаты, подарки и поздравления – типичный набор для такого события. Во втором часу ночи я пошла спать. Год испорчен!

Утро 1-го января 1995 года. На этот день была запланирована поездка в Самару. Нужно было забрать детей: они любили ездить к бабушке на новогодние праздники – там всегда было море конфет и огромная живая елка. Я собрала вещи – и в путь. На вокзале интересно было наблюдать, как пассажиры не сами совершали посадку на поезд – их заносили. Не удивительно: хоть у кого-то праздник прошел на славу.

Ночь… в вагоне тихо… Лишь изредка доносятся веселый пьяный смех и звон нечаянно разбитой рюмки – банкет продолжается! А тут еще раздался пронзительный голос женщины: «Хрусталь! Хрусталь!» Три часа ночи! Кому нужен ваш хрусталь?!

… Все! В этом году хорошего ждать не придется…

Череда зимних пиршеств закончилась. К началу весны люди наконец проснулись – в мусорных баках появилась груда елок желто-коричневого цвета с остатками новогоднего дождика на ветках. Опять забегали, засуетились – дом, работа… Для нас с мужем трудовые будни и не прекращались. Сейчас же забот только прибавилось. Возвращались домой за полночь. Но это слишком привычно. Ничего ужасного не происходило. Деньги есть, работа есть. Небольшие семейные ссоры, капризы детей – в общем, все, как обычно.

Солнце палило нещадно… Апрель, а такая жара. Животные как будто все разом выздоровели, поэтому целый день я провела дома. Телефон молчит. Включила негромко музыку. Сама не заметила, как оказалась на улице. Было уже темно, и от былой жары не осталось и следа. В воздухе – лишь холодное дыхание легкого ветерка. Мурашки пробежали по телу. Вдруг вдалеке я увидела чью-то фигуру. Лица не разобрать, но показалось, что это кто-то очень близкий, родной, и ему нужна моя помощь. Словно из-под земли, передо мной стали возникать люди. Смеялись, предлагали какие-то тряпки, деньги. Их становилось все больше, они окружили меня, не давая сдвинуться с места. В этот момент захотелось заплакать, появилась жуткая боль и ненависть к себе за то, что ты не в силах что-либо сделать…

Резкий телефонный звонок… Сняла трубку, услышала голос мамы.

- Что-то случилось? – почему-то первый вопрос, который пришел в голову.

- Ты что, спала?

- Да, задремала немного – такая жара!

- Оль… а я звоню… знаешь, меня в последнее время мучают боли в области живота… еще кровь…

- Ты у врача была?!

- Нет, все времени не было…

- А когда у тебя было время на свое здоровье?! Завтра же поезжай к врачу. И не затягивай! Потом мне позвони обязательно!

В такие моменты хочется забыть, что ты врач и прекрасно понимаешь, что это не просто очередные «болячки». Волнение не покидало меня. Вечером я рассказала все мужу. Он пытался уговорить меня не паниковать раньше времени:

- Утро вечера мудреней. Ложись спать.

Маму положили в больницу на обследование. Результаты мне сообщил отчим:

- У Нины рак.

Коротко и ясно, как обухом по голове. Еле сдерживаясь, чтобы самой не заплакать, я успокоила отчима, запретила ему говорить маме об ее болезни и сказала, что что-нибудь придумаю. А что я могла придумать? Я сидела и плакала, как плачет ребенок, который потерялся и не знает, куда идти, – горько и больно. Муж понимал, что говорить утешительные слова было совершенно бесполезно. Он просто склонил мою голову к себе на колени и тихо сидел, давая вылиться этому горю сполна.

Нельзя было расслабляться. Необходимо помнить о работе и всей ответственности, которую я несла за доверенное мне животное. Приходилось брать себя в руки. Только вечером, возвращаясь домой в полупустом вагоне метро, я опять плакала… больше даже из-за того, что, обычно находя выход из любой ситуации, здесь совершенно не знала, что предпринять.

Опять жара… Даже природа никак не хочет сжалиться. Утром я поехала делать прививку маленькому щенку. Только вошла, а он давай заливаться лаем. Потом серьезно так посмотрел – и лизаться. Забавный. Кроха совсем – вся жизнь еще впереди… В метро было на удивление спокойно и пусто. Я зашла в вагон и села с краю. Закрыла глаза, и слезы тихо покатились по щекам. Нет, так дальше не могло продолжаться. Там мама мучается от диких болей, а я здесь сижу и плачу. Эта мысль заставила меня очнуться, и я увидела на станции м. «Каширская» указатель на Онкологический Центр. Еле успела выскочить – и прямиком туда. Серые стены, высокие потолки и приветливое лицо девушки из регистратуры:

- Добрый день, что вас интересует?

- Рак лечится?..

- Так…понятно!

Девушка проводила меня до двери кабинета… Я проконсультировалась с врачами, назвала им диагноз, который ставили моей маме. Они в один голос сказали, чтобы я срочно привозила ее сюда. В душе зародилась надежда. Не знаю, на что, но все же... Сразу позвонила в Самару:

- Дядя Гена, срочно собирайте маму, покупайте билет и отправляйте ее в Москву!

На следующий день мы уже сидели на приеме у доктора. После осмотра врач отвела меня в сторону:

- Четвертая стадия… Уже слишком поздно… Ей осталось жить два-три месяца.

Те самые мурашки, та самая боль и ненависть к себе – сон в руку. Улыбаться, смеяться и шутить, глядя в глаза, а, отворачиваясь, страдать – как это сложно!

Врачи сразу предупредили: «Операцию делать нельзя!». Единственное, что они могли предложить – это один из самых современных видов лучевой терапии, существовавший тогда только в Москве. Сложность была в том, что данный вид лечения тяжело переносился больными: женщин тошнило, они не могли есть, ходить. И многие отказывались. Но хуже уже быть не могло, чем ожидание скорой смерти без права на надежду. Снова эти уловки, глупые объяснения, что облучение нужно для уменьшения болей и кровотечения. Интересно, догадывалась ли мама о чем-нибудь или нет, а, может, просто предпочитала не думать о плохом?

Впереди – пятнадцать дней и хрупкая вера в чудо. Мы с мужем пытались сделать все, чтобы сеансы проходили без побочных явлений. Все средства отдали, дабы достать дефицитные лекарства. Заставляли пить сок сырой свеклы… Мама не могла понять, для чего ее так мучат, если все хорошо.

- Хорошо, мама, хорошо, а так будет еще лучше!

В назначенный срок мы пришли на повторный осмотр. В ту ночь я не сомкнула глаз. Муж тоже. А из соседней комнаты доносилось спокойное посапывание…

Я ждала маму в холле. Из кабинета вышла одна женщина с глазами, мокрыми от слез. Сердце застучало чаще, я не могла больше сидеть на месте. Встала и прошлась по длинному, темному и такому холодному коридору. Дверь скрипнула. Какой-то ужас охватил меня, когда я увидела одинокую фигуру врача:

- Она одевается, – будто угадывая мои мысли, сказал доктор.

- Да… долго… говорила ей: «Одень то, что быстрей снимать!».

- А куда торопиться?

- Кирилл Иосифович, ну, что там? – выпалила я, не в силах больше ждать.

- Ольга, это чудо! Так не может быть! От опухоли не осталось и следа!

- Чудо?.. так они бывают?

- Кто?

- Чудеса?

- Теперь вижу, что да.

Трудно передать, что я почувствовала в тот миг. Легкость, спокойствие и в какой-то мере даже опустошение: камень – с души, и ничего не осталось.

На несколько дней мама поехала домой. А мне предстояло решить: соглашаться на операцию или оставить все, как есть. Рассудила так: нет органа – нет болезни.

После операции опять пришлось понервничать до получения результатов исследования. Телефонный звонок… Показалось, что уже не такой резкий, даже приятный.

- Хорошо, спасибо! – положила трубку.

Мамы не было дома. Я подошла к мужу:

- Раковых клеток нет, - шепнула я, будто боясь спугнуть кого-то или что-то…

Счастье, когда видишь смех родных, когда чувствуешь их тепло и знаешь, что все в порядке. Счастье, когда звонит телефон, и тебе не страшно снять трубку. Счастье, когда не надо притворяться. В городской суете и заботах мы все чаще привыкаем к миру вещей, считаем деньги, вместо того, чтобы радоваться, что все живы и здоровы – какие мелочи!

1995 год подошел к концу… В этот раз никаких планов на праздничную ночь! В то утро я на удивление поздно встала. Квартира уже была убрана, к столу все готово. Я смотрела телевизор, как вдруг…

- Алло, Оль, привет! С наступающим…

Новый Год я отметила у знакомых. Без капли сожаления попрощалась с уходящим 95-м и с какой-то теплящейся надеждой встретила пришедший 96-й год. Праздник не ознаменовался бурным весельем: все прошло тихо, ровно, где-то даже скучно… Но я больше не верю в приметы!